Нет свидетелей страшнее или обвинителей беспощаднее, чем совесть, обитающая в каждой душе.
Полибий.

"Призрак открыл глаза.
Он лежал на постели. Утренний свет озарял небольшую комнату, "зайчиками" прыгал по белому, неровному потолку. На стенах обои в мелкий цветочек. По одной из них пошла трещина от пола до потолка.
Он посмотрел на свои руки. Они показались ему чужими. Поднес их ближе к лицу, словно желая рассмотреть и коснулся бинтов на голове. Он ранен? Похоже на то, вот только никакой боли не чувствовалось.
Повернул голову, и мутное стекло окна у противоположной стены вернуло ему образ, нечеткое отражение лица. Лица, которое он не узнавал и от этого его вдруг охватил почти животный страх.
Кто я такой?"

Арик Шухарт - человек, которого не существует. Человек, который никогда не рождался. Человек без прошлого. Все, что вы можете узнать о нем - одна большая ложь. Начиная от имени и даты рождения (да-да, даже в ней нельзя быть уверенным). В этом человеке нет и грамма правды. Он - Призрак. Или, если хотите более научный термин - трансформист.

У них была обычная, среднестатистическая советская семья. Отец служил прапорщиком в военной части. Мать работала учителем начальных классов в средней школе. У них был сын, смышлёный и озорной мальчишка со светлыми, как у отца вихрами и голубыми глазами матери. Его звали... а впрочем, он давно уже позабыл то имя и оно не играет совершенно никакой роли. Они жили под Ригой, а может быть под Нарвой или то была Югославия, а вовсе не Эстония? Не важно... В этой истории вообще очень много не важного. Возможно, она вся не важна. Что ж, в таком случае Вы можете смело пропустить все, что было написано выше и еще будет написано ниже.
И все-таки... Когда мальчику исполнилось девять лет его семья испытала на себе два развала. Первым был развал Советского Союза. Часть, в которой служил отец, перебросили куда-то под Новгород, а может и дальше. Уезжая, он обещал, что как только устроиться, вернется за ними или вызовет их к себе, но минут год и мать перестала ждать. Мальчик понял это, когда в их квартире появился другой мужчина. Так, незаметно, случился второй развал - семьи.
Мать вышла замуж за американского журналиста и вскоре они эмигрировали в Штаты. Тесная съёмная квартирка в Бруклине, едкий запах дешевых сигарет и стук клавиатуры печатной машинки. В первый раз мальчик попал в больницу с сотрясением и многочисленными следами побоев после того, как отчим избил его за, как ему показалось, шум, мешающий тому работать. На все вопросы врачей и полицейских мать ответила, что ее сын подрался. Она лгала, защищая мужа. Лгала, не понимая, что этой лжи сын ей не простит. Когда его выписали, мать уверяла, что это больше не повториться, что у отчима теперь не простые времена. Она много в чем его уверяла. Но откуда ей было знать? Потом были новые сотрясения, ссадины, ушибы и переломы. А что мать? Мать вынашивала ребенка. Кто это был? Брат или может сестричка? Какая разница, ведь он так и не родился. 
Это случилось накануне Дня Всех Святых. Темная улица, на которой всего один фонарь с тусклым, желтоватым светом. Накрапывал мелкий дождик и женщина была вынуждена спрятаться под зонтом. Каблуки ее туфель гулко стучали по влажной мостовой. Тук-тук... Тук-тук... Тук... Внезапно черноту позднего вечера разорвала яркая вспышка. Визг тормозов и крик, утонувший в этом скрежете.
Полицейский, пришедший в ту самую тесную, съёмную квартирку в Бруклине, дабы рассказать о случившемся, сообщил, что мать была еще какое-то время жива, и если бы "Скорая" приехала раньше. Но тот, кто ее сбил, скрылся, а свидетелей не было. Какой-то случайный прохожий заметил ее и попытался помочь, но было уже поздно. За полицейским закрылась дверь. Потом были похороны с привкусом лакричных конфет и тыквенных кексов. Силуэт отчима, курившего на кухне и ожидание... понимание и огонь.

"Рука болела. Даже будучи обработанным и перебинтованным, ожог пульсировал, но он старался не обращать на это внимания. Получалось. Ему было не привыкать к боли.
Он сидел в неудобном кресле рядом с массивным письменным столом глядя себе под ноги. Стук печатающих клавиш будоражил что-то внутри. Что-то, о чем совершенно не хотелось думать и не хотелось вспоминать. Он перевел взгляд на свою забинтованную руку. Врач, наложившая повязку, подхватила его стойкость. Он не произнес ни звука с тех самых пор, как его нашли бредущим вдоль трассы". 

В приюте при церкви, в котором мальчик оказался, ему дали новое имя. Своего прежнего он назвать не смог. Не не захотел, а именно не смог. Врач, что осмотрел его, констатировал у пациента тяжелую психологическую травму, следствием которой стала потеря памяти. Что он мог понимать? Уж точно не то, что двенадцатилетний мальчик сидящий перед ним - Призрак. А у Призраков нет имен. Никто этого не понял и ему вновь дали ничего не значащее имя. И нашли новую семью и еще одну, и еще и еще. К новой семье прицепом шло и новое имя. Но ни в одной из них Призрак не задерживался подолгу. Большинство отказывались от него сами, возвращая обратно в приют, словно щенка не оправдавшего ожиданий и не поддающегося дрессуре. Из одной семьи его забрали, когда их обвинили в хранении и сбыте наркотиков. А в пятнадцать лет он сам оказался на скамье подсудимых, натравив пса на соседского мальчишку после чего тот хотя и выжил, но остался калекой. Учитывая все смягчающие обстоятельства (черт его знает о каких обстоятельствах шла речь) ему дали три года в тюрьме для несовершеннолетних. Но вот в чем дело, есть протокол заседаний суда, есть приговор, отчеты и бумаги в архиве, но никто не сумеет вспомнить. Ни сокамерники, ни охранники. Он там был, но, выйдя, растворился и забылся, словно Призрак.
Отсидев весь положенный срок и ступив за пределы тюремных ворот мальчик... Нет, уже юноша впервые в жизни осознал себя действительно свободным. Отныне он и только он будет решать, кто он и что в его жизни правда, а что ложь.

"Призрак сел на постели, свесив босые ноги. Кожу обожгло холодом от соприкосновения с гладкими досками пола.
Он повернул голову, но тут же отвернулся, наткнувшись на свое отражение в треснувшем зеркале. Откуда оно только тут взялось, ведь он ненавидит зеркала... Или свое в них отражение? По сути, это ведь одно и тоже.
Рука потянулась к повязке на голове. Что же произошло?"

Теперь у него была свобода и был талант, и нужно было новое имя. Так Призрак стал вором. Но воровал он не кошельки, не машины и не драгоценности. Жизни. Личности. Имена. И в этом он был чертовски хорош. Ему было недостаточно украсть документы, он крал всю жизнь без остатка, идеально вживаясь в новую личину и оставаясь в этой своей новой жизни ровно столько, чтобы его не смогли разоблачить. Все случалось по-разному. Где-то это был год, где-то месяц или несколько лет. Его жертвами становились одинокие, пропавшие без вести и замкнутые люди. Их жизни было легко украсть. Сколько их было? Десятки? Сотни? Призрак сбился со счета. Он колесил по стране, оставляя за собой едва уловимый след. Ничего из того, что могло бы взволновать полицию. Ничего из того, что дало бы ФБР повод проявить рвение. Имена, имена, имена...

"Память обожгло воспоминанием, словно огнем. Три выстрела. Разбитое стекло. Нет. Разбитое зеркало.
Призрак провел ладонями по лицу, вновь ощутив под подушечками пальцев шершавость бинта. Значит, была стрельба? Стреляли в него и похоже ранили. В голову? Повезло, что выжил. Три выстрела... Он тоже стрелял?
Призрак попытался выжать из шевельнувшейся памяти еще хоть что-то. Безуспешно.

Арик Шухарт. Ему понравилось это имя, заставив шевельнуться в груди что-то далекое и приятное из того прошлого, которое он хотел забыть. Шухарт... "С Зоной ведь так: с хабаром вернулся - чудо, живой вернулся - удача, патрульная пуля мимо - везенье, а все остальное - судьба…"* Это и было судьбой. Но тогда Призрак еще не знал, что в этой судьбе он запутается, словно муха в паутине.
Арик был странным и подходящим Призраку по всем статьям. Одинокий, замкнутый. И с внешностью повезло. Взглянув на них и не сильно приглядываясь, можно было принять их за родных братьев. А если и вовсе не приглядываться, но и не отличишь. Трансформист знал по опыту, что подобную удачу нельзя спугнуть. И он не спешил наблюдая. Так увлекся, что едва не опоздал.

- Профессор, кто такие Трансформисты?
- Трансформисты выживают за счет своего умения к адаптации. Они не просто копируют другого человека, словно актеры играя роль. Они становятся другим человеком. Походка, привычки, даже память, аллергии и заболевания. Когда же личину приходится менять, они сбрасывают ее подобно змеям кожу. В моей практике был один пациент. Назовем его Джон, потому что именно под этим именем он и поступил в мою клинику. У него не было проблем с памятью. Он помнил родителей, родственников и друзей. Даже собаку, которая у него была в детстве. Но когда родные приехали, чтобы забрать его, они его не узнали.
- Он был трансформистом?
- Да. По словам родственников у настоящего Джона была аллергия на лактозу и близорукость. Мы провели все возможные тесты. Лже-Джон прошел их все...

Как и прежде, никто ничего не заметил. Призрак давно понял, что люди, как правило, стараются не замечать то, что их не касается. А если и замечают, то поужасавшись минут пять, вновь возвращаются к своим делам, стремясь сохранить свой уютный микромир. Но находятся и те, кто не хочет отводить глаз.
Арик Шухарт занимался исследованиями паранормальных явлений. Идеи его не находили отклика у сильных мира всего, а потому работу приходилось вести буквально на коленках. Но внезапно все изменилось. Появились спонсоры, команда и перспективы. Собственная лаборатория и новейшее оборудование. Карточный домик, который он построил и который рухнул при сильном порыве ветра. И этот ветер носил имя Гаэль.
Амбициозная, пылкая журналистка, увлекающаяся символикой и тайнами. С ней он утратил бдительность. Ей он поверил и подпустил слишком близко. Шесть лет назад сердце Призрака впервые пожелало жить, стучать, обладать, а не просто перекачивать кровь по телу. Но Гаэль придала его и лишь по счастливой случайности он узнал об этом до того, как она сумела докопаться до истины. Ее интересовал проект Арика Шухарта, а не Призрак, и только это спасло ей жизнь.

Выстрел. Пуля угодила в зеркало и Призрак увидел, как его лицо рассыпается на куски. С усилием он навел оружие на противника и спустил курок. Тот замер, разинув рот в немом крике. Пуля угодила в сердце. Падая, он увлек за собой своего убийцу. Оба упали на пол. И тут прогремел третий выстрел. От удара пистолет выстрелил.
Лежа на полу, трансформист смотрел на свое отражение в тысяче зеркальных осколков, словно все его личины, все жизни, что он украл, вдруг обрели свободу и хлынули на волю вместе с кровью через рану в виске. Эти лица смотрели на него, постепенно тая в накатывающей тьме. Он забывал их еще не зная, что одна личина станет для него ловушкой.

Эксперимент провалился. Лабораторию прикрыли, а команда разбежалась, пока он лежал в больнице, чудом избегнув смерти от пули в висок. Можно было ожидать, что спонсоры потребуют возвращения денежных средств, но этого не случилось. Арик Шухарт. Человек без памяти и с испорченной репутацией. Казалось бы, Призраку пора менять личину, но... "Кто я?" "Арик Шухарт". Врачи не обнадеживали, но и не выносили приговора. Память могла вернуться и, порой, возвращалась ничего не значащими вспышками, пугающими кошмарами и болями в голове. Одно он знал точно - Он убил человека. И чувствовал, что это было не в первый раз.
Расследование было быстрым и действия Шухарта признали самообороной, а потому за убийство он имел все шансы отделаться условным сроком, но пока он был в больнице вышла статься обличающего его, как мошенника. В другое время об этом бы попросту забыли, как забывают о прочих новостях. Ни такая уж сенсация - разоблачение паранормального исследования и исследователя. Но в тот раз прокурор ухватился за выпавший шанс. Три месяца в психиатрической больнице, еще семь за решеткой. И все это время он думал о Гаэль. Вспоминал ее. Мечтал о ней или о том, как свернет ей шею. Представлял, как заключит ее в объятия или выдавит из нее всю жизнь, капля за каплей.
Но выйдя на свободу, Арик Шухарт узнал, что Она сбежала. Холлогейт, штат Мэн. Он приехал в этот город за ней, но нашел больше, чем искал. Пилигримы. Их тогдашний лидер, Элиас Харт, приятель по колледжу и друг по переписке. Талантливый парень и увлеченный своим детищем. Глупый петух, сам зазвавший лиса в свой курятник. Когда с ним случилось то, что случилось (никто так и не смог этого объяснить), все посчитали это случайностью. И лишь двое знали правду: Призрак и Гаэль.
Да, именно. Арик не терял времени, не только став одним из членов (а теперь уже лидером) Пилигримов, но и вернув Гаэль, на сей раз накрепко привязав ее к себе, посадив на короткий поводок из сплетения болезненной нежности и сладкой жестокости.

*Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. "Пикник на обочине"